посмотри, как же глуп мой путь, хорошо бы забыть хоть треть,
хорошо где-нибудь уснуть и проспать бы без снов сто лет (с)




Куда бежать за ясностью в мыслях? В каких таких грёбаных Гималаях выдают вот это вот спокойное и отрешённое понимание того, что то, что ты делаешь - правильно? Откуда она берётся у людей в глазах, это просветлённая, чтоб её, уверенность в собственных выборах?
Дома у родителей холодно; дома у родителей - чай со смородиновым листом, полное собрание сочинений Шекспира, велосипед под навесом, дождь и закипающий на плите чайник. Рюкзак в углу, компас в рюкзаке, стрелочка у компаса крутится и дрожит: что ты забыла здесь? что ты вообще забыла? сосредоточься.
Как будто что-то не даёт успокоиться, смириться и выдохнуть. Будто бы кто-то ходит за мной след в след и методично обрезает - нить за нитью - всё, что меня здесь держит, в этом "городе-на-вид-верблюда-напоминающем", по меткому выражению Амелина. В городе, в котором я искренне ненавижу все парки и кофейни, а больше всего люблю - костёл и жд вокзал, к которому методично выходишь каждую прогулку, даже если на рынок за яблоками или до ближайшего парка за разговором. В городе, состоящем из подворотен, кошек и птиц, между университетом и картинной галереей, между тесной квартирой Сестры и Политехом, между чашкой чая и походом, сейчас, здесь.
Каждый аргумент "за" волшебным образом превращается в аргумент "против", каждый разговор только путает карты ещё сильнее; каждый человек, присутствие которого между этих холмов хоть как-то тебя удерживало, рано или поздно разжимает руки, говорит или делает что-то такое, что не оставляет тебе путей к не-отступлению.
Друзья, факультет, родители? Близкие и дальние, сотня протянутых рук - но когда протягиваешь свою в ответ, нащупываешь пустоту и ничего кроме пустоты.
Чего ты хочешь от меня? Кто ещё должен меня предать, чтобы точек опоры здесь не осталось в принципе?
Стрелка у компаса крутится и дрожит.