А там тем временем наступает самая правильная часть осени, пока я здесь сижу в пледах, микстурах, в обнимку с толстым сборником древнегреческих мифов. Никогда не любила греков, ни древних, ни каких бы то ни было вообще, а тут, видимо, пришло их время.
Три дня не выхожу из дома, на четвёртый вытаскиваю себя из-под крыши силой, и понимаю, что измениться успело всё, просто всё, что вообще могло измениться. Из чинного, морозного и золотого октября в кружевах - во что-то дикое, туманное, пряное, пахнущее хризантемами, гнилью и можжевельником. Бледный тонкий месяц, какие-то ведьминские совершенно клочковатые быстрые тучи. Осень кружит над головой медной стимфалийской птицей, древней, как те греки, что никак не оставят меня в покое. Вот и она не оставляет, роняет на меня свои перья-стрелы, зеленоватые от патины - от времени - но заточенные так же остро, как в первый день создания мира. И от меня ничего не остаётся, совсем ничего не остаётся, воплощённое восхищение, любование, полупрозрачный фантом, почти невидимый в тумане.
Празднуем последние светлые дни. Пьём тыквенный сок, покупаем у уличных торговок умильные букетики хризантем, ходим без шапок.
Скоро изменится вообще всё потому что. Вот вообще всё.
И тогда - не оборачивайся, глупый Орфей, только не оборачивайся. Даже не думай.