Притаскиваю домой боярышник - пригоршнями, таскаю шерстяные кофты с чужого плеча, презрительно кривлю губы на зябко нахохлившийся город. Уезжаю ночью - еле различимые в заоконной тьме полосы посадок вдоль трассы, Арбенина в плеере и саднящее горло. Потом пешком вдоль той же трассы - ни одного фонаря, зато неба не видно за звёздами, а воздух так прозрачен и холоден, что дышать больно. Возвращаюсь уже в хмурое и мятое воскресное утро с остывающим чаем и жмущимися друг к другу птицами. Город помнит меня обрывками, рифмованными строчками, записанными на клочках бумаги и потерянными, разрозненными глупыми кадрами: вот я замираю у светофора, вот убираю волосы в пучок, вот горблюсь от ветра, вот завязываю наушники в узел, вот выныриваю из подворотен. Лямка рюкзака здорово оттягивает плечо.
Кажется, что горло не перестанет болеть до апреля как минимум. На письменном столе - камешек с Камчатки, сборник кельтской мифологии и перепутанные цветные нитки. Мои воспоминания похожи на воспоминания города обо мне: ворох выцветших снимков. А как по-другому? Мы срослись за эти три года куда сильнее, чем мне хотелось бы. Хотя это не помешает мне уехать, конечно же. Мне ничто никогда не мешает уезжать.
Свыкаясь с мыслью о том, что у тебя ничего нет, получаешь в довесок к колоссальному облегчению какую-то внутреннюю неприкаянность. Всё у всех вокруг кажется очень осмысленным и нужным, а ты сидишь тут, чай с чабрецом потягиваешь, птиц кормишь. И потихоньку начинаешь злиться: не на людей вокруг, и даже, в кои-то веки не на себя самого, правда. Скорее, на собственную дурную судьбу, или кто там на наших перекрёстках за главного. Ведь если всё вот это безудержное веселье, весь мучительный рост, все сожжённые дневники и мосты - вот это всё вело к тому, чтобы ты спокойно прожил свою спокойную жизнь с работой с девяти до пяти, а потом спокойно умер, так ни единого мира и не создав - то, простите, нахуй. Я на такое не подписывалась, я туда не пойду, я, если бы знала, что вот этого от меня хотят - не дала бы себе труда даже начинать.
Но если есть выбор - значит, есть и выход, и пыльное стекло сентябрьского неба рассыпется осколками, стоит только подобрать правильный камень и размахнуться посильнее. В школе мне всегда ставили тройки за всякого рода метание, но, коль скоро на кону так много, я очень постараюсь сделать всё правильно.