Сижу, слушаю грозу, и боюсь шевелиться, чтобы не спугнуть влетевшую в распахнутое окно птицу. Она сидит в противоположном конце комнаты и тоже боится шевелиться. Периодически облетает комнату по периметру, но окно упорно игнорирует. Что ей там не нравится?
Бумажные журавлики, подвешенные на нитках, раскачиваются от ветра. Ветер пахнет озоном и пылью, хлопает ставнями и надувает занавески. У меня на клавиатуре - птичье перо. Темнота упала, как полог, я даже не заметила, когда закончился день и началось это.
Я сижу, не шевелясь, смотрю на птицу, и она смотрит на меня. За окном гроза - может быть, последняя в этом году. И это, наверное, такой вид безвременья, мой личный. Потому что даже когда кто-нибудь позвонит или придёт, сломав эту гулкую тишину между раскатами грома, какая-то часть меня навсегда останется здесь, а значит, этот вечер никогда не закончится.
===
Времени нет. Скрип тормозов в заоконной тьме и голоса в коридоре - только иллюзия. Я сейчас попыталась позвонить Юле, которая давно должна была быть дома - а она вне зоны. Это в пределах города-то? Нет таких мест. Значит - она за пределами. Или я. Скорее я. Почему-то мне кажется, что, если я позвоню кому-то ещё, то услышу то же самое. Из безвременья сложно выйти на связь. Вопрос только в том, зачем я здесь.
===
Мне почему-то всегда очень нравится делать кофе с молоком и ванилью, но не слишком нравится его потом пить. Хотя вот в только что опробованном варианте, остывшем почти до абсолютного нуля, очень даже.
===
Крупинки кофейной гущи царапают горло. Гром ворочается где-то на грани слуха. Какие-то девушки в коридоре заливаются смехом. Птица нарезает круги по комнате и никак не остановится. Всё время норовит подсесть поближе, но улетает, как только я поднимаю на неё взгляд.