воздух прозрачен и светел до крайности, шаги становятся чеканней и тяжелее. ветер под пальцами так осязаем и лёгок, как никогда. я начинаю любить эти лёгкие, светлые и морозные дни, которых все двадцать лет терпеть не могла, теперь даже не вполне понимаю, почему именно. потому ли, что солнечно-морозный ветер сродни самой безжалостной честности, а я будто бы создана для того, чтобы хамелеонить и прятаться? не суть, теперь уже всё неважно, кроме того, что я могу бегом спуститься по лестнице, не поскальзываясь на чуть припорошенном снегом льду, и подставлять лицо зимнему солнцу - как в глаза смотреть в упор собственному отражению, не боясь видеть то, что смотрит в ответ.
я приношу на плечах ветер и тяжёлый рюкзак, приношу моментально наполняющие комнату своим запахом крупные мандарины, приношу уверенность в том, что всё правильно. неспешно завариваю чай, щурюсь на свет, усаживаюсь за иероглифы. бегу покупать билет на поезд, не чувствуя веса собственного тела, снова.
включаю в наушниках новый трек Мельницы и становлюсь тем сном, становлюсь крылом, становлюсь воздухом, что "лёгок и дик", и вижу в небе облака и китов. прижимаю к груди томик китайских сказок и впервые в истории - не жду никакой весны.
и понимаю, что вполне в состоянии просто верить и ждать. улыбаться, учиться думать на чужих языках и писать стихи, не думая, что потом, не строя дурацких планов, просто интуитивно зная, что рано или поздно я сложу тысячу бумажных журавликов, раздарю все свои вещи и книги, возьму гитару и рюкзак с самым необходимым - и рвану, скажем, в Непал, учить местных детей говорить по-английски. или ещё куда-нибудь.
рано или поздно, так или иначе.
потому что моя судьба не умеет по-другому. и мне не велит.